Книга: Как я была маленькой (Желиховская Вера Петровна); Речь, 2017

В России "Как я была маленькой" и "Мое отрочество" продавались десятками тысяч экземпляров и читались, в основном, интеллигенцией. Многие журнальные публикации писательницы были после ее смерти помещены в сборники. Даже после революции "Издательство Девриена" в Берлине продолжало выпускать книги Желиховской для детей-эмигрантов.
Популярность Желиховской достигла и Франции, где перевели не только автобиографические романы, но и четыре другие ее книги.
Вера Желиховская (1835 – 1896), рано потерявшая мать, воспитывалась в Саратове у бабушки, которая была известным ученым-натуралистом.
По линии матери — писательницы Елены Андреевны Ган, Вера Петровна Желиховская была потомком великого князя Киевского Ярослава Мудрого.
Писательница обратилась к литературе в 1870-х годах в возрасте сорока лет, по ее собственным словам – "единственно для удовольствия своих детей".
Их у нее было пятеро.
Имея пред собой живые примеры матери и старшей сестры, Елены Блаватской, наделенная от природы живой наблюдательностью и художественным талантом, Вера Петровна в 1878 г., выступила в печати со своим первым рассказом, посвященным кавказским детям, под названием "За приключениями" (Тифлис, 1878). Успех этого произведения побудил начинающую писательницу написать большую серию подобных же рассказов. Все они публиковались в периодике того времени: "Семья и Школа", "Детское Чтение", "Игрушечка" и "Задушевное Чтение", а ткаже выпускались отдельными книжками.
Для маленьких детей Желиховская писала и сказки.
В "Розанчике" (1882) заколдованная злым волшебником девочка уменьшается и попадает в странный мир насекомых, птиц и зверей. Чтобы вернуться в мир людей, ей необходимо совершить три героических поступка. Мораль сказки очевидна: любовь и доброта сильнее грубой силы. В "Звездочке" (1898) подчеркивается роль Рождества как радостного праздника подарков и прощения.
Главные труды Желиховской – "Как я была маленькой" (1891) и продолжение "Мое отрочество" (1892 – 1893) – основаны на ее собственных дневниках. Эти хорошо написанные автобиографические книги рассказывают о ранних годах девочки Веры и ее сестры, будущей знаменитости, философа Елены Блаватской.
Описываются сцены из повседневной жизни обеспеченной провинциальной семьи первой половины XIX века, трогательное их изложение раскрывает внутренний мир маленького ребенка. Он показан достоверно и эмоционально, детализация далекого прошлого России делает это жизнеописание необычайно захватывающим.
Книга является неоценимым путеводителем в прошлое, в детство 180 лет назад.

0    0

Я протёрла глаза, огляделась и...что же я увидала?!
Около моей кроватки стоял маленький стол, застланный скатертью. На нём блестел медный самоварчик и маленькая чайная посуда, разрисованная голубыми и розовыми цветочками. В сахарнице был сахар, в молочнике - сливки, а возле на подносе стояла настоящая маленькая бабка, вся покрытая сахаром, миндалём и изюмом. Но этого мало! У столика были поставлены два соломенных стульчика: на одном сидела, в ожидании чая, большая кукла, а на другом лежал красный шерстяной сарафан для меня самой. Я часто говорила бабочке, что ничего на свете не желала бы так иметь как русский красный сарафан. И вот теперь он был предо мною, весь расшитый галунами и золотыми пуговицами, и к нему ещё была бархатная повязка на голову, тоже вышитая золотом и бусами. Вот-то была прелесть!
…Только что я оделась, прибежала Лёля, разодетая в новое шёлковое платье
она держала подаренную ей мамой книгу с картинками, а бабочка ей подарила прекрасный ящик с красками. Я не отходила от своего столика и не выпускала из рук куклы
я так была ими занята, что даже совсем забыла, что сегодня Пасха и надо христосоваться.

Вечером нас позвали в гостиную, где мы увидали, что все собрались при свете одной свечи, и ту папа задул, когда мы вошли.
…Вдруг послышалось шуршание, и какой-то голубой, дымящийся узор молнийкой пробежал по тёмной стене.
- Что это? - вскричали мы.
- Смотрите! Смотрите, какой у мамы огненный карандаш! Что она рисует! - раздался весёлый голос папы.
На стене быстро мелькнуло лицо с орлиным носом, с ослиными ушами... Потом другой профиль, третий... Под быстрой маминой рукой змейками загорались узоры, рисунки...
- Читайте! - сказала она.
И мы прочли блестящие, дымившиеся, быстро тухнувшие слова: "Лоло и Вера - дурочки!"
- Ну вот ещё! - с хохотом закричала Лёля, бросившись к маме. - Покажите, мамочка! Что это такое? Чем вы пишете?
- А вот чем! - сказала мама и, чиркнув крепче по стене, зажгла первую виденную нами фосфорную спичку.
Серные спички явились в России в начале сороковых годов. Ранее того огонь выбывали кремнем.
- Что это за палочки такие? Отчего они горят? Зачем они?
- Затем, чтобы не бегать на кухню за огнём, а всегда иметь его под рукою.



Разукрашенная ёлочка блистала огнями среди комнаты. Под нею лежали игрушки…
Я и рассказать не могу, как обрадовалась! Для меня тут был большой деревянный кукольный дом с тремя или четырьмя комнатами, меблированными и украшенными очень красиво. Папа с мамой целую неделю его оклеивали и убирали гостиную, спальную и кухню. Над ним была красная, высокая, как следует, крыша, с трубами, а в комнатах сидели и стояли разные куклы. Меня особенно занял лакей-араб в красной куртке, который подавал на подносе чай барыне, сидевшей на диване. Мама отлично сделала этого араба: она ему вышила красные губы, белые глаза, с чёрными бисеринками вместо зрачков, а из шерсти -- чёрные, курчавые волосы. Другие куклы тоже были все маминой и Антоньиной работы и очень нарядно одеты.
Я заглядывала на них в двери и окошки, удивляясь, как это их могли там рассадить, когда папа, подойдя, приподнял немного крышу и опустил всю переднюю стену моего дома, так что он сразу открылся сверху и с главного фасада. Увидав такой широкий вход в мой дом, Лида начал к нему тянуться, капризничать и кричать до тех пор, пока его не усадили в главной гостиной, где он сейчас же начал так бесцеремонно хозяйничать, что привёл меня в отчаяние! Хорошо, что мама успела вытащить его оттуда…
Через несколько дней, войдя в комнату, где стоял мой дом, я услышала в нём необыкновенные шум и движение. Бросившись к нему, я увидала в окно, что Лида сидит там, поджавши ноги, с карандашом в руках и во всю мочь разрисовывает пол, потолок и стены, не жалея ни картин, ни обоев.
Кто посадил его туда и закрыл за ним доску?
…На наш крик, слёзы и шум сбежался весь дом.

Не только ребёнка, а каждое Божье создание няня жалела и берегла. Не дай Бог было при ней убить паука или мушку, или равнодушно наступить на какого-нибудь жучка.
- Ну и что тебе с того? - сердито вопрошала она убийцу - Всех, ведь, не перебьёшь! Ты убил одного, а на тебя налетят десять. Ведь ты ей жизни отнятой назад вернуть не можешь? Убить - убьёшь, а воскресить-то не сумеешь? Не твоего это ума дело! Ну, так и убивать не смей. Пущай себе живут: коли Бог им жизнь даровал, значит, они на что-нибудь да нужны.

...а меня нарядила в рубашку и поддёвку своего племянника.
Все нашли, что я - отличный мальчишка, и... решили не раздевать меня до прихода наших из лавок. Лёля же начала упрашивать идти навстречу к ним, не раздевая меня.
- Как это будет весело! - кричала Лёля - Мама ни за что её не узнает! Пожалуйста, пожалуйста, пойдёмте, душечки мои!
…Сначала мне очень неловко было идти мальчишкой по улицам: мне всё казалось, что все на меня смотрят, и все узнают. Но мало-помалу я ободрилась, а когда мы пришли на бульвар, и я встретила целую толпу детей, где много было знакомых, то я так разыгралась, что совершенно забыла о своём костюме…
…Вдруг кто-то из мальчиков сдёрнул у меня шапку и побежал. Я, разумеется, за ним, с полным намерением догнать и хорошенько отделать своего врага. Мальчик был старше меня и бежал скорее. Иногда он останавливался, чтоб подразнить меня, и снова бросался бежать с моей шапкой. Мне бы никогда не догнать его, если б какой-то встречный господин, желая вероятно услужить мне как меньшему и обиженному, не задержал его...
Запыхавшись, растрёпанная и вся выпачканная в сыром песке, потому что только что упала на бегу, я добежала до барахтавшегося в руках господина мальчишки, с решительно поднятой рукой, готовясь ударить его изо всей силы, как вдруг надо мной раздались восклицания:
- Господи, помилуй! Да что же это такое? Ведь это Верочка!
- Как Верочка? Где?

0    0

Меня изумила эта книга! А как же она потрясла детей (6 лет моей и племяшке 9)... В век, когда они запросто разговаривают с дядюшкой из Австралии по скайпу, в век, когда любая информация у них под рукой, они вдруг читают о девочке, никогда не видевшей спичек. Эта книга стала для нас удивительным путешествием в мир, о котором не расскажет никакой кинофильм, никакая передача. Так, как рассказано у Веры Желиховской может рассказать только очевидец. Миллион незнакомых деталей быта, традиций того времени и той далекой семьи, которых в России были тысячи. Девочке подарили в подарок на Пасху яйцо, процитирую:
" В моём яйце оказались ножницы, напёрсток, игольник, а в другой половине -- крошечный молитвенник с картинками.
-- Это значит, что тебе скоро пора уметь шить и читать, -- объяснила мне Алеева."
Дети просто засыпали меня вопросами: "Киндер-сюрприз ли это?" Я о пасхальных яйцах с подарком внутри даже не слышала ранее. Изумила меня бабушка-ученая, ее исследования, кабинет. До глубины души тронули наставления няни Насты. Поразила судьба матери Верочки. Закрыв книгу, мы расстались с девочкой и ее семьей, как с родными людьми. Сразу сели читать и продолжение книги "Мое отрочество", оно такое же увлекательное, как и первая книга. Никакие книги о истории страны, никакие выдуманные истории не расскажут столько о детстве почти 200 лет назад. Огромное спасибо издательству, надеемся увидеть переизданным и продолжение.

0    0