Книга: Смерть Земли (Сергей Булгаков); Издательские решения

«Они твердили, что вы будете членом нашего общества, но я понял сразу, что вряд ли вы согласитесь жить так, как хотят они. Мне хотелось, все же увидится с вами, и вернуть вам крылья» («Неудачная реконструкция»)*.
С Философом с Большой дороги мы познакомились случайно «как, впрочем, и все уникальные вещи часто рождаются случайно, а не по воле разума», как он сам написал в одном из своих эссе.
Профессионализм всегда эффективен и Николай Сокиркин это подтверждает: «после прочтения философа Брэдбери, писателя Брэдбери, Брэдбери – живописца, хочется писать и писать о многом, а главное, после его прочтения ПОЛУЧАЕТСЯ писать, даже если за основу берешь совершенно незначительную вещь». И это очень важный критерий – какой след в душе остается от прочтения произведения.
Работы же самого Сокиркина предельно честны, они настоящие, они мотивируют, открывают горизонты, задают вопросы. Он касается каких-то струн, после чего душа что-то вспоминает и начинает смотреть в небо. Возможно, сам не ожидая того, автор сформулировал это так: «в душе каждого дремлет поводырь, который, просыпаясь, раз от раза, тянет нас за собой, ослепленных бытом и призрачным желанием стать успешным и влиятельным. Он тянет нас ни куда-нибудь, а в небо – прибежище безумцев, которые словно хотят родиться заново, ныряя в лазурную чистоту». («Полет дяди Вани»). В другом месте высказывается схожая мысль: «был такой немецкий философ Мартин Хайдеггер. Так вот, он как-то сказал, что философ должен быть для других пробуждением, чтобы думать и стремиться к чему-либо» («Все уровни Бардо»).
Сокиркин и сам не чужд этой сферы, которой трудно дать определение, но к которой человек все равно стремится. В наше время из этой сферы говорили Высоцкий и Шукшин, Солженицын и Шмеман. И я до сих пор не могу понять, почему одни люди видят эту сферу, касаются ее, живут в ней, а другие совсем глухи к ее призывам, а часто прямо враждебны этой стихии. И, если первые пожимают плечами и говорят, что в них нет ничего уникального, и они не понимают, как можно жить иначе, то вторые употребляют все усилия, чтобы не замечать этого потока, не входить в него, избавляться от его носителей, которых они в лучшем случае называют идеалистами и романтиками, но всегда ненавидят. Такое разделение людей проходит везде и всюду, не взирая на религию, национальность или социальное происхождение. И тут либо у тебя «душа в тельняшке» (рассказ «Счастье») и ты взлетаешь сам и помогаешь взлететь другому («Полет дяди Вани»), либо весь твой мир ограничивается возней вокруг расположения начальства, борьбой за какую-нибудь мелкую должность или подлостью, чтобы «найти крайнего» («Из жизни животных»). И даже если такие люди с возрастом становятся внешне более благополучными, все равно в душе у них остается черная дыра, темное пятно или отвратительная улыбка.
Кстати сказать, со стилистикой, с манерой изложения, в части фантастических произведений автора, у меня в какой-то момент возникли определенные проблемы, которые были сняты только параллельным чтением фантастики корифеев этого жанра. Видимо, у фантастов своя кухня, свои приемы и подходы, свои хитрости, которые мне не были знакомы.
Один из ключевых вопросов в прозе Николая Сокиркина: «вы были свободны когда-нибудь?» («Неудачная реконструкция»). И тут может выясниться, что люди или не понимают, о чем речь, или понимают превратно. Мы утратили понимание простых вещей, вкус к ним. Сейчас даже можно усомниться, заслуживает ли данная категория обсуждения. А уж изречения, подобные приведенному далее, и вовсе могут перевести соотечественника в состояние «зависшего сознания»: «вы думаете, свобода – это выбор между чем-то, но свобода, это нечто вне выбора, это всегда нечто новое, это даже возможность не выбирать вовсе» («Неудачная реконструкция»). Внешняя абсурдность утверждения таит скрытую премудрость, закрытую даже для мыслящих людей, все старания которых ограничиваются системой координат, заданных по умолчанию.
Опыт жизни показывает, что только образование, просвещение, книги, спорт, ежедневная, ежечасная работа над собой могут дать ощущение внутренней свободы. Рабство системе себя не оправдывает, потому что за эти деньги ты платишь душой, а это слишком дорого: «возможность думать, и есть свобода, вот почему в закрытых коллективах, таких как тюрьмы, монастыри, казармы, его обитатели постоянно выполняют монотонную работу, ходят в однообразной одежде, либо изнуряются физической работой, хождением строем, все чтобы исключить возможность быть самим собой, возможность думать» («Все уровни Бардо»).
Когда-нибудь произведения Николая Сокиркина будут изданы под одной обложкой. Произведения, написанные в разные годы, на разных этапах становления писателя, но внимательный читатель наверняка отметит в них – таких разных произведениях – черты единства. Прежде всего, это свобода, в разных ее ипостасях, светский гуманизм, чувство времени, ответственности за будущее, искренний интерес к окружающему миру и месту человека в нем, сущности человека, любовь к родной земле и ко всей нашей прекрасной планете. Причем очень важно, что все это он отстаивает не только в своем творчестве, но и в жизни.

0    0