Не плачь по мне Аргентина (Виктор Бурцев); Автор, 2008

На мой взгляд слабая книга. Не похоже на Бурцева. Или он писал ее лет 25 тому назад. Больше всего напоминает политические романы 70-х. Притянут за уши бедняга Зеботтендорф.

0    0

Родина ждетДействие романа происходит в 1976 году, до и после военного переворота в Аргентине. Важное участие в событиях принимает семидесятипятилетний Генрих Мюллер, успевший посмотреть «Семнадцать мгновений весны» и порой не брезгующий ввернуть оттуда цитату. Группенфюрер много где побывал за это время, и в советских разведшколах теперь пользуются придуманными им тестами. Все это не шутка и не «постмодернизм». Если закрыть глаза на детали, Виктор Бурцев написал образцовый ретро-роман, советский «политический детектив» с элементами научной фантастики, который в те самые семидесятые годы мог бы претендовать на публикацию в альманахе «Подвиг» или «Искатель». Даже стиль письма, осознанно или нет, имитирует манеру советских очеркистов-международников – поверхностную, беглую, с мельканием имен и деталей – таким, что непросто зацепиться, войти в этот поток. Зато уж идеологические отступления на страницу-другую гарантированно берут за душу. Серьезно: автор хоть и таллинец тридцати четырех лет, но совершенно советский человек внутри, даже идеи коммунизма ему, кажется, не чужды, а уж русский патриот он очевидный.
Надо сказать, что это в какой-то степени обманный роман. Аннотация настраивает на боевик, на авантюру, на то чтобы заглянуть в глаза чудовищ или в глазницы хрустального черепа. И это действительно будет, будут опыты на людях, массированные перестрелки, артефакты и индейская пирамида, сообщающаяся с адом, – но все, скажем так, моментами, вкраплениями. Проза Виктора Косенкова (на этот раз он один скрывается за известным псевдонимом) конгломератна – у нее нет единой тональности и четкого ритма, она состоит из разнородных кусков. Однако весь роман – синтетический, конечно, сваренный в колбе – все же имеет общий вкус, оставляет цельное впечатление. И это не то впечатление, что бывает от боевика или фантастики. В памяти остается образ бурлящей страны, в которой возможно все, но нельзя сделать ничего толкового, как в России девяностых. И одинокий, чужой человек в ней – наш, заброшенный из благополучного СССР, – который вдруг становится здесь нужным, незаменимым, не таким, как на Родине. И не может ничего изменить, не может остаться.

0    0