Книга: Мое лицо первое (Русуберг Т.); Фолиант, 2019

Автор отзыва читал книгу на СИ, еще до ее публикации.
Отзыв от Мерлина Маркелла:
Заметил такую особенность: меня почти не пугают ужастики с фантдопом, зато впечатляют фильмы и книги, где ужасы творятся непосредственно людьми. А всё потому, что я знаю: никаких нашествий зомби не бывает, да и девочки не вылезают из телевизоров, сказки это всё. А вот военные, что устраивают пленным пытки, маньяки, играющие с жертвами, да и просто семейные тираны — в них я верю. Я знаю, что где-то они реально существуют.
Уже третью книгу читаю я у Татьяны Русуберг, и третий раз передо мной разворачивается отличный триллер. Видимо, это авторский конёк — описать бытовой ужас так, что по коже пробирается морозец, причём дозированно — не переполнив ту чашу, которая заставила бы меня захлопнуть книгу, неприязненно морщась. Не остановил меня и размер романа (обычно предпочитаю коротенькие новеллы).
Итак, откуда, собственно, такой размер? Под обложкой разворачиваются три истории:
1) «Настоящее»: студентка Чили узнаёт, что Дэвид, бывшее «чмо» класса, по общему мнению, закончившее в психушке — на деле сменил имя, имидж и стал супермоделью с тысячами фанатов. В Инстаграмме появляются жутковатые фотки с пропавшей звездой, и Чили пытается отыскать ныне забытого друга.
2) «Прошлое», изложенное в дневнике: ещё подростком Чили пыталась защитить Дэвида от травли, а затем и сама подверглась буллингу. Эта сюжетная линия не только о школе, но и внутрисемейном насилии, что роднит «Моё лицо первое» с «Джеком на Луне».
3) «Сказка», сочинённая Дэвидом, аллегорически описывает происходящее через призму его собственной фантазии и эскапизма. Здесь мать — ведьма, а отец — злобный король. Чили же выступает в роли доброй волшебницы, которой надлежит спасти пленного принца.
***
История, вложенная в историю, которая вложена в другую историю... Все три линейки удачно дополняют друг друга. Самой живой и оттого наиболее затягивающей показалась вторая, дневник Чили. Она полна событиями и эмоциями, но, между тем, безысходна. Здесь неоткуда ждать волшебства, как в сказке, и герои ещё подростки: не умудрённые опытом, не умеющие решать проблемы.
Взрослый читатель хотел крикнуть: «Чили, да расскажи ты уже отцу, что творится в школе и в семье Дэвида!», он негодовал, почему героиня так тупит на этот счёт. А потом вспомнил, как сам когда-то был в разное время и в роли Дэвида, и в роли Чили (хотя не видывал и двадцатой доли той жести, что творилась в романе). И читатель понял, почему персонажи держат рот на замке.
Современная жизнь с песней «Школьные годы чудесные» согласна только относительно строчки: «Нет, не забудет никто никогда школьные годы». Чили и то смогла забыть потому, что её под конец учёбы уже явно накрывало психическим расстройством. А меня до сих пор раздражают чужие разговоры про то, что детство — самая счастливая пора. Ещё бы, у большинства бы она была бы не счастливая, если — когда буллеры издевались над изгоями — это большинство либо только стояло и смотрело, либо оказывалось где-то в другом месте. Мне интересно, каков процент школ, в которых есть хотя бы один явно притесняемый ученик. Это число ближе к 50%? Или к 100%?
***
Роман крайне интроспективен и рефлексивен. Центральная героиня — наблюдательная и добросердечная девушка, но к тому же неуверенная, склонная предпочесть избегание открытой конфронтации, ведомая (легко даёт себя напоить, поддаётся сомнениям насчёт правдивости слов Дэвида). Такова Чили по природе своей
но этот слабый человек — единственный, кто осмеливается стать спасателем для психологически не то что утопающего, а давно утонувшего одноклассника c САР.
Дружба начинается с попыток Чили приручить Дэвида едой, словно дикого зверька. Потом герои обмениваются записками на шифрованном рунами языке, танцуют в заброшенном доме под звуки эоловой арфы, скрываются от злодея верхом на лошади... «Моё лицо первое, что он хочет увидеть, проснувшись утром». Красивая пара? Как посмотреть. Тяжело представить союз, менее способный противостоять внешним бедам. Оттого взаимодействие закономерно прекращается — пока герои не встретятся на сцене вновь, уже изменившиеся, и тогда смогут привести историю к хэппи-энду.
Любопытно, что линии и прошлого, и настоящего, одновременно ведут к трагическим событиям. Хотя мы-то, уже знакомые с настоящим, знаем, чем всё закончится там, в прошлом, но внимание всё равно удерживается.
Так много хотелось мне сказать, и так мало я озвучил. Да и как это расписать? Сцены — уместные. Язык — показана разница между изложением от лица подростка и взрослого. Характеры героев — верю, все яркие, от главного тирана до мамки-фэншуистки и соседа с собачкой... Но это не главное. Главное ведь, что книга не только о том, что интересно, но и о том, что важно. В общем, я без понятия, почему Татьяне до сих пор не присудили большую литературную премию.
P.S. А завлёк меня, как ни странно, буктрейлер.

0    0

Ренезия от Натальи Медянской. "Я не просто прочла этот роман - я в него упала практически с первых же строк и не успела оглянуться, как 27 алок закончились.

Во-первых, меня привлек жанр - очень люблю детективы, а здесь детективная линия дана по всем правилам, выстроена грамотно и держит напряжение до самого финала. Понимая, насколько сложно закрутить по-настоящему добротную интригу - я просто снимаю перед автором шляпу.

Вообще, надо сказать, "Лицо" - это тот случай, когда в произведении грамотно всё - форма, стиль, драматургия, и т.п. И то, с какой легкостью текст воспринимается читателем, говорит и об огромной работе, проделанной автором, и о его профессионализме. И это второй сильно привлекательный момент.

В-третьих, в романе хорошо показаны и явные элементы триллера и даже, наверное, ужастика. Но ужастика не традиционного - с монстрами и зомби, а ужастика социального, ужастика психологического. Вообще, где-то примерно к середине меня вдруг огорошило, что авторская подача Дэвида мне чем-то неуловимо напоминает подачу Кинга - именно в той части, где дело касается внутреннего ужаса человека, неспособности справиться со своими собственными внутренними монстрами.

Ну и, конечно, социальная составляющая романа. Причем, весь ужас положения, в котором оказываются главные герои не вываливается на читателя сразу, он дается по-нарастающей. И если поначалу, как читатель, ты "ловишься" на крючок резвлекательный, детективный, потом автор тебя - расслабленного и тепленького - ловит за шкиряк и разворачивает лицом совсем к другой поблеме: "Смотри. А вот это уже серьезно". И отвернуться уже не получается, потому что вот это, серьезное, по-настоящему страшно.

Иногда, правда, мне казалось, что рассказывая о судьбе героев, автор несколько сгущает краски. Но, во-первых, я допускаю, что этого в какой-то мере требуют жанр и поставленная (как мне показалось) задача - заставить обратить внимание на проблему, да так, чтобы прочувствовать на собственной шкуре все прелести насилия. Ведь даже в самом романе показано, что обычные меры (как, допустим, ролики о буллинге, которые стали крутить подросткам, и ролики эти не вызвали в детях ничего, кроме досады) бывают не сильно эффективны. А во-вторых, понимаю, что нельзя выносить суждение о "правильности" показанных в "Лице" событий, исходя из личного опыта. Да, у меня был за плечами интернат (и я даже знаю, какими комплексами могут обернуться в дальнейшем насмешки, полученные в нежном подростковом возрасте)), но полагаю, что мне, в итоге, повезло. Это было не то время, и не то место.

В общем, в итоге, я автору поверила полностью.

Очень понравилась подача материала - двумя параллельными линиями прошлого и настоящего, причем, поданными небольшими порциями, что, как мне кажется, тоже играет на легкость восприятия большого объема самого романа. Причем, линия настоящего - изначально детектив, линия прошлого - больше социальная проза. И, постепенно сближаясь, раскручивая спираль интриги, к кульминации они уже плотно сливаются в единый жанровый микст.

Последние главы (всё, что произошло после кульминации) лично мне показались несколько затянутыми и даже немного блеклыми по сравнению с предыдущим текстом. Но, скорее всего, это опять же имха - сама грешу открытыми финалами, и читатели на меня часто ворчат по поводу "чего-то не хватает". Объективно понимаю, что и авторской задачей было расставить все точки (да и законы жанра этого требуют), и опять же полностью принимаю. Ну и, в конце концов, этого заслужили все - и читатели, и герои. ))"

0    0

"Мой визит в прошлое Дэвида завершился"
Новый роман Татьяны Русуберг "Мое лицо первое" - это путешествие в прошлое, на одиннадцать лет назад, где два подростка, Дэвид и Чили, мальчик и девочка, живут по соседству в Дыр-тауне и учатся в одном классе. Но в жизни Дэвида есть страшная тайна, которую он и его семья скрывают от окружающих, но ее узнает Чили.
Прошло одиннадцать лет и все, вроде бы, осталось позади. Она уехала из городка, след Дэвида потерялся, но прошлое не оставляет их. И в один из дней оно настигает Чили и заставляет все вспомнить, вернуться к событиям, которые были настолько тяжелые, что память заблокировала их. Но ее дневник и та сказка заставляют вернуться в Дыр-таун и оказаться в центре новых жутких и опасных приключений.
В романе события разворачиваются параллельно - в настоящем, прошлом и в сказке. Ее написал сам Дэвид, который захотел рассказать о своей жизни, показать правду и объяснить мотив своего поступка. Поступка подростка, который изменил будущее. "Принцев не бывает. Сказки закончились. Все равно они были сплошным враньем. Я не дочитала желтую тетрадь до конца. Если написанное там правда хоть отчасти - значит, мир, в котором я живу, совсем не такой, каким я себе его представляла. А люди гораздо хуже демонов, о которых пишут в книжках."
"Мое лицо первое" - это социальный триллер, в котором Татьяна Русуберг поднимает проблемы жесткого обращения в семье, буллинга в школе, о равнодушии окружающих и нежелании вмешиваться в дела других людей, безнаказанности у тех, кто день за днем превращают в ад жизнь главных героев.
И Чили пишет сочинение, которое созвучно с идей романа: "Обо всем этом я и написала - о сказке и реальности. Иногда трудно провести границу между одним и другим. То, что кажется невозможным, вымыслом, прорывается в действительность и гнет ее по своему лекалу. Превращает жизнь в литературный сюжет, легенду. И наоборот. Андерсон однажды сказал: "Жизнь каждого человека - это сказка, написанная пальцами Господа Бога". Вот только у кого эта сказка напоминает скорее фильм ужасов. Сколько их еще будет в желтой тетради, которую я все не решаюсь дочитать?"

0    0