Книга: Леля и Минька (Зощенко Михаил Михайлович); Речь, 2015

Что за чудо! Зощенко да в компании Пахомова да с черно- белыми иллюстрациями, моя дочь долго не могла поверить что это карандашом ТАК можно рисовать!!! Восемь рассказов плюс чудные иллюстрации, плюс неизменно отличное качество издания - что еще нужно для превосодной книги. Всем кто не успел купить книгу издательства "Акварель" берите "Речь " не прогадаете.

0    0

Книга великолепна. Плотный офсет, великолепные иллюстрации Пахомова и замечательные приключения шкодливых детей.

0    0

Мне очень хотелось получить фотографический аппарат, и я с Лёлей заклеил уголки злополучной страницы дневника.
Вечером папа сказал:
—Ну-ка, покажи свой дневник! Интересно знать, не нахватал ли ты единиц?
Папа стал смотреть дневник, но ничего плохого там не увидел, потому что страница была заклеена.
И когда папа рассматривал мой дневник, на лестнице вдруг кто-то позвонил.
Пришла какая-то женщина и сказала:
—На днях я гуляла в городском саду и там на скамейке нашла дневник. По фамилии я узнала адрес и вот принесла его вам, чтобы вы сказали, не потерял ли этот дневник ваш сын.
Папа посмотрел дневник и, увидев там единицу, всё понял.
Он не стал на меня кричать. он только тихо сказал:
— Люди, которые идут на враньё и обман, смешны и комичны, по-тому что рано или поздно их враньё всегда обнаружится. И не было на свете случая, чтоб что-нибудь из вранья осталось неизвестным.
Я, красный как рак, стоял перед папой, и мне было совестно от его тихих слов.

Бабушка не пожелала больше оставаться в саду.
И все взрослые ушли пить чай на балкон.
Тогда я сказал Лёле:
— Лёля, слезь с дерева! Я подарю тебе две монетки.
Лёля слезла с дерева, и я подарил ей две монетки. И в хорошем настроении пошёл на балкон и сказал взрослым:
—Всё-таки бабушка оказалась права. Я лучший мальчик на свете — я сейчас подарил Лёле две монетки.
Бабушка ахнула от восторга. И мама тоже ахнула. но папа, нахмурившись, сказал:
—Нет, лучший мальчик на свете тот, который сделает что-нибудь хорошее и после этим не будет хвастаться.
И тогда я побежал в сад, нашёл свою сестру и дал ей ещё монет-ку. И ничего об этом не сказал взрослым.

И вот я приехал в Симферополь и спросил Лёлю:
— Лёля, помнишь ли ты этот случай с бильярдным шариком? Зачем ты это сделала?
И Лёля, у которой было трое детей, покраснела и сказала:
—Когда ты был маленький, ты был славненький, как кукла.
И тебя все любили. а я уже тогда выросла и была нескладная девочка. И вот почему я тогда соврала, что проглотила бильярдный шарик, — я хотела, чтобы и меня так же, как тебя, все любили и жалели, хотя бы как больную.
И я ей сказал:
— Лёля, я для этого приехал в Симферополь.
И я поцеловал её и крепко обнял. И дал ей тысячу рублей.
И она заплакала от счастья, потому что она поняла мои чувства и оценила мою любовь.
И тогда я подарил её детям каждому по сто рублей на игрушки.
И мужу её — санитарному врачу — отдал свой портсигар, на котором золотыми буквами было написано: «Будь счастлив».

Папа сказал:
— Мало знать географию и таблицу умножения. Чтоб идти в кругосветное путешествие, надо иметь высшее образование в размере пяти курсов. надо знать всё, что там преподают, включая космографию. а те, которые пускаются в дальний путь без этих знаний, при-ходят к печальным результатам, достойным сожаления.
С этими словами мы пришли домой. И сели обедать. И наши родители смеялись и ахали, слушая наши рассказы о вчерашнем приключении.
Что касается Стёпки, то его мамаша заперла в бане, и там наш великий путешественник просидел целый день.
А на другой день мамаша его выпустила. И мы с ним стали играть как ни в чём не бывало.

Тут все, кроме Лёли, засмеялись. а папа сказал:
—Вы не совсем правильно поступили, потому что обстановка
снова изменилась. выяснилось, что дети не виноваты. а если и виноваты, то в глупости. ну а за глупость наказывать не полагается.
Попросим вас, бабушка, налить Лёле чаю.
Все гости засмеялись. а мы с Лёлей зааплодировали.
Но папины слова я, пожалуй, не сразу понял. зато впоследствии
я понял и оценил эти золотые слова.
И этих слов, уважаемые дети, я всегда придерживался во всех случаях жизни. И в личных своих делах. И на войне. И даже, пред-ставьте себе, в моей работе.
В моей работе я, например, учился у старых великолепных мастеров. И у меня был большой соблазн писать по тем правилам, по которым они писали.
Но я увидал, что обстановка изменилась. Жизнь и публика уже не те, что были при них. И поэтому я не стал подражать их правилам.
И, может быть, поэтому я принёс людям не так уж много огорчений. И был до некоторой степени счастливым.
Впрочем, ещё в древние времена один мудрый человек (которого вели на казнь) сказал: «никого нельзя назвать счастливым раньше его смерти».
Это были тоже золотые слова.

0    0