Книга: The Noise of Time (Джулиан Барнс); Vintage Books, 2017

Гул затих. Я вышел на подмостки
Life is not a walk across a field’: it was also the last line of Pasternak’s poem about Hamlet. And the previous line: ‘I am alone
all round me drowns in falsehood.’ "Жизнь прожить - не поле перейти". Это последняя строка пастернаковского "Гамлета". И предыдущая "Я один, все тонет в фарисействе"
Трудно поверить, что впервые услышала о Джулиане Барнсе четыре года назад. Теперь кажется, что знала его всегда. И тем не менее, раньше начала две тысячи семнадцатого, когда Настя Завозова поделилась книжными итогами предыдущего года, этого просто не могло быть, потому что книга написана в две тысячи шестнадцатом. Прочла тогда ее обзор, и мысли не допустив о возможности читать книгу. Потому что где я, а где Шостакович?
Нет, решила, "Шум времени" не для меня, но имя писателя, которого лучший книжный обозреватель назвала любимым, запомнила. Взялась слушать аудиокнигу "Любовь и так далее", да так и не сумела. Опыта слушания аудио у меня тогда почти не было, а чтение Ирины Ерисановой, при всем уважении к Ирине Александровне, без ускорения и теперь воспринимать не могу. И нет, не оставила попыток читать Барнса, чему теперь только рада. Потому что "Историю мира в 10, 1/2 главах" одолела уже полностью.
А потом было "Глядя на солнце", и я влюбилась. Просто насмерть, раз - и рухнула в любовь и после уж много всего читала, некоторые вещи в оригинале. Когда дочь спросила, как мне Барнс и знаю ли "The Noise of Time", она по учебе читает - ответила: мой, но на книгу про Шостаковича до сих пор не решилась. А давай мне тоже, - говорю. И взяла на английском. Знаю, что перевод Елены Петровой очень хорош, но захотелось прочесть именно так, как написано.
И нет, любовь к "Шуму времени" не выскочила передо мной как убийца из-за угла, большая часть этой небольшой книги воспринималась спокойно. Вот биография необычайно музыкально одаренного вундеркинда, шедшего к своей музыке, невзирая на трудности революции, гражданской войны, разрухи с настойчивостью и упорством. Вот работа тапером в кинотеатре, первая любовь и первый оглушительный успех, а вот первая травля за "Леди Макбет Мценского уезда".
Странно, я была уверена, что "Катерина Измайлова" писалась под вокальные способности Галины Вишневской, а ей в тридцать втором, когда Шостаковича травили за "Леди Макбет", было шесть лет. И первый страх: за себя, за близких, которые легко могут сделаться родственниками врага народа. Случись такое, жену отправят в лагерь, детей в спецдетдома. Как это в нас глубоко сидит. А после уж ничего не оставалось, кроме как наступить на горло собственной песне и приводить свое творчество в соответствие с ленинской максимой "Искусство принадлежит народу".
Это как, умея летать, самому себе обрезать крылья. Которые отрастают время от времени и нужно снова резать, раз за разом. Жизнь как качели: новый виток травли, очередное "поздравляю, прогнувшись", высочайшая похвала и премия, опять рискнуть позволить себе быть собой, новый виток травли, и все по кругу. Каждый раз оставляя на прутьях окровавленной клетки куски своего дара, которых уже не вернуть. И остается переживать, что Славе Ростроповичу позволено купить "бьюик", а ему, Дмитрию Дмитриевичу только "Победу", разменивая дар божий на очередную порцию кинояичницы.
Барнс лучший, к финалу книги тебя размалывает жерновами государственной машины давления и подавления в мелкую труху. Но таки да, масштаб музыкального гения Шостаковича был немыслимым. Прочитав, обменивались с дочерью впечатлениями, она спросила, что мне больше всего понравилось в романе, и пока я формулировала мысль о прокрустовом ложе, в которое тоталитаризм и деспотия укладывают творца, сама ответила: "Мне как ему в Америке кричали"Шости, прыгай в окно!"
Возможно, смелость подобна красоте. Старея, красивая женщина видит то, что ушло
другие видят лишь то, что осталось. Его поздравляли с выдержкой, с отказом подчиниться, с твердым ядром под истерической поверхностью. Он видел только то, что потерял.
Perhaps courage was like beauty. A beautiful woman grows old: she sees only what has gone
others see only what remains. Some congratulated him on his endurance, his refusal to submit, the solid core beneath the hysterical surface. He saw only what was gone.

0    0

Джулиан Барнс, как всегда, великолепен не только в проработке материала, но и в его прекрасной подаче. Литературный гений. Даже если вы не разбираетесь в классической музыке( как я), вы, все равно, получите истинное удовольствие от прочтения. Барнс также блистательно описал суть СССР. Рекомендую!

0    0