У человека должна быть собака (Яковлев Юрий Яковлевич); Речь, 2015

Прекрасная книга! Великолепная! В детстве это была одна из самых моих любимейших книг! Мою первую собаку звали Вета именно в честь собаки из этой книги!
Издание, я уверена, как и все книги от этого издательства, очень качественное и стильное.
Но будьте готовы, что ваши дети, прочитав эту книгу, уже от вас не отстанут - будут твердить, что "У человека должна быть собака"! И это правильно... У человека действительно должна быть собака. :-)
Как же замечательно, что начали переиздавать такие книги! Книги нашего детства... И самое главное, что эти книги и сейчас очень актуальны! И сегодняшним детям они интересны. И еще такие книги увеличивают количество доброты в мире, я уверена!

0    0

Многому может научить такая книга. И ребенка и родителя. В детстве я бы над ней обрыдалась - примерно половина рассказов, в общем-то, о жестокости человеческой. И к животным, и к себе подобным. И к собственным детям... Вернее, к их чувствам.
Покупать домой все-таки не буду - не знаю, как в ближайшем будущем отбиваться от просьб ребенка завести какую-нибудь животинку, ибо нельзя нам никого(((

0    0

– Что тебе?
– Мне… поводок… для собаки, – сбивчиво ответил мальчик, стиснутый со всех сторон покупателями ружей и пороха.
– Какая у тебя собака?
– У меня?.. Никакой…
– Зачем же тебе поводок?
Мальчик опустил глаза и тихо сказал:
– У меня будет собака.
Стоящий рядом охотник одобрительно закивал головой и пробасил:
– Правильно! У человека должна быть собака.
Продавец небрежно бросил на прилавок связку узких ремней. Мальчик со знанием дела осмотрел их и выбрал жёлтый кожаный, с блестящим карабином, который пристёгивается к ошейнику.
Потом он шёл по улице, а новый поводок держал двумя руками, как полагается, когда ведёшь собаку. Он тихо скомандовал: «Рядом!» – и несуществующая собака зашагала около левой ноги. На перекрёстке ему пришлось остановиться
тогда он скомандовал: «Сидеть!» – и собака села на асфальт. Никто, кроме него, не видел собаки. Все видели только поводок с блестящим карабином.
А потом я подхожу к морскому льву. Он чёрный и гладкий, как бритый чёрт. Движения плавные, волнообразные. Ни одного острого угла. Кажется, что Лель не движется, а ласкается. Он топорщит белые капроновые усы и лает.
— Не скрипи! — командует Наташа. — Разговаривай мягче. А теперь накажи себя.
Лель всё понимает. Он начинает легонько — хитрец! — похлопывать себя ластом по мягкому месту. Впрочем, у него все места мягкие.
Чёрные глазки. Крохотные уши. И весь он такой самостоятельный, умный, понимающий.
— Я думала, что он не выживет, — словно сама себе, говорит Наташа. — У него был авитаминоз. Всё тело в нарывах. Совсем угасал. Он жил тогда у меня дома, в ванной. А я бегала по рынкам, доставала ему свежую рыбу.
За спиной раздается тяжёлый вздох. Это вздыхает Вася. Ревнует к Лелю. И косит в нашу сторону шарообразным глазом.
— Пойдём?
И вдруг я ловлю себя на том, что мне не хочется уходить от этих ласковых питомцев моря. Какое-то чувство проклюнулось во мне и уже дало робкий всход.
— Можно дать им сахара?
И вдруг мальчик побежал. Это получилось само собой. Он почувствовал, что надо спешить, что если он опоздает, со старой лошадью что-то случится. Он уже не думал, где раздобыть денег на покупку лошади, куда поместить ее, что скажут родители. Он спешил, чтобы спасти старую лошадь, которая продается, а значит, никому не нужна и находится в беде.
Он бежал вдоль заборов, заваленных снегом, мимо спящих дач с закрытыми ставнями, мимо водоразборных колонок с ледяными бородами. Плакучие березки задевали его шапку серебристыми ветвями. А синяя тень где-то отстала, потерялась. Тяжелое дыхание заглушило хруст снега.
Наконец он добежал до дома, похожего на барак. На стене висела табличка: "113". Дом казался нежилым и заброшенным, и только слабый дымок над закоптелой трубой выдавал признаки жизни. Где лошадь?! Он обежал дом вокруг. Лошади не было видно. И не было рядом никакой сараюшки, где могла бы приютиться лошадь. Мальчик взбежал по скрипучим ступенькам на крыльцо, долго стучал, пока дверь открылась и на пороге показался окутанный паром старик в засаленной телогрейке.
- Где лошадь?
Старик выкатил на мальчика глаза с водянистыми прожилками, смахнул со щеки перышко от подушки и сказал:
- Нет лошади.
- Купили? - спросил мальчик и почувствовал, что опоздал.
- Пала, - сказал старик, - еще в конце октября пала.
- Как же так... - пробормотал мальчик, - как же так... пала?
Старик с любопытством посмотрел на него. Кашлянул. Почесал пятерней грудь.
- Все там будем, - безразлично сказал он и медленно закрыл дверь.
- Пала... - прошептал мальчик, глядя на закрытую дверь, и сердце его сжалось, словно он был виновен, не успел вовремя прийти на помощь. И она пала.
Обратно он шел по бесконечно долгой Красносадской улице.
У него замерзли и нос и подбородок. И он уже не мог согреть их о хлеб, потому что хлеб остыл, погас. Но мальчик крепко прижимал к пальто холодные кирпичики и горячо дышал на них, словно отдавал долг: сперва они согревали его, теперь он согревал хлеб своим дыханием.
— Я с заставы… Прислали усыпить собаку. Но вот тут нашелся парень, — он легонько подтолкнул меня вперед. — Он хочет взять ее.
Но мне нужен документ.
Ветеринар резко повернулся ко мне и спросил:
— Ему собаку?
— Ему, — подтвердил пограничник.
— Не справится, — буркнул старик.
Я понял, что сейчас все пропадет, и в отчаянии крикнул:
— Справится!
Старик впился в меня маленькими слюдянистыми глазами и резко спросил:
— Что будешь делать с собакой?
Я растерялся и ответил невпопад:
— Буду ее кормить…
— Этого собаке мало… для жизни!
Я почувствовал, как покрываюсь испариной. Старик держал меня под прицелом. Он испытывал меня, и от того, выдержу я экзамен или нет, зависела жизнь старой верной собаки. Я ничего не успел подумать, я думал только о том, как спасти ее.
— Огород сторожить надо? — спросил меня ветеринар.
— Нет у нас никакого огорода. У нас есть сарай. Я не дам ее в обиду.
Я… Я…
— Не кипятись, — остановил меня старик. — Спокойно. Собака будет жить. У меня уже есть три собаки… брошенные. Будет четыре.
На другой день в конце последнего урока Коста уснул. Он зевал, зевал, но потом уронил голову на согнутый локоть и уснул. Сперва никто не замечал, что он спит. Потом кто-то захихикал.
И Женечка увидела, что он спит.
- Тихо, - сказала она. - Совсем тихо!
Когда она хотела, все было как полагается. Тихо так тихо.
- Вы знаете, почему он уснул? - шепотом произнесла Евгения Ивановна. Я вам расскажу... Он гуляет с чужими собаками. Кормит их. Собаки всегда ждут. Даже погибших... Им надо помогать.
Зазвенел звонок с последнего урока. Он звенел громко и протяжно.
Но Коста не слышал звонка. Он спал.
Евгения Ивановна - Женечка - склонилась над спящим мальчиком, положила руку ему на плечо и легонько потрясла. Он вздрогнул и открыл глаза.
- Звонок с последнего урока, - сказала Женечка, - тебе пора.
Коста вскочил. Схватил портфель. И в следующее мгновение скрылся за дверью.

0    0